...Воспитание. Оно начинается с колыбели, приобретается сперва одним подражанием; постепенно развёртывается ум, память, воображение, вкус к изящному, пробуждается любовь к себе, к ближнему, любовь славы, чувство чести, желание наслаждаться жизнью. Все способности ума, все дарования, все страсти – всё это обделывает воспитание, соглашает в одно стройное целое, и человек, как бы снова родившись, является творением в совершенстве.
Николай Иванович Лобачевский родился 1 декабря (20 ноября) 1792 года в Нижнем Новгороде в семье Прасковьи Александровны Лобачевской и чиновника геодезического департамента Ивана Максимовича Лобачевского. По одной версии, Николай и его братья были внебрачными сыновьями от землемера, капитана Сергея Шебаршина.
В 1806 году Николай окончил гимназию, особенно в годы учёбы он проявлял интерес к математике. В этом была большая заслуга преподавателя гимназии Г. И. Карташевского – за него в 1817 году вышла замуж Надежда Аксакова (сестра писателя Сергея Тимофеевича Аксакова) – их семья владела посёлком (ныне станция Карташевская) под Петербургом.
Николай поступил в Казанский университет, где отмечалось его «мечтательное о себе самомнение, упорство, неповиновение», «возмутительные поступки» и «признаки безбожия». В 1811 году окончил университет со степенью магистра по физике и математике с отличием. В университете он продолжил научную работу и в течение 40 лет преподавал , в том числе 19 лет руководил в должности ректора; благодаря его активной деятельности Казанский университет был признан одним из самых передовых высших учебных заведений России.
Да, со студенческой скамьи Лобачевский был бунтарём. И не только в жизни. Сколько великих идей разбивались о жёсткий мир и параллельных прямых Евклидовой геометрии!
Лобачевский посчитал требование слишком суровыми и создал свой мир – «Пространство Лобачевского».
Здесь действовала аксиома: на плоскости через точку, не лежащую на данной прямой, проходит более чем одна прямая, не пересекающая данную. Хоть сам изобретатель называл своё детище «воображаемой геометрией», здесь не было никакой мистики и запредельности – евклидова геометрия приводилась к новой геометрии предельным переходом (при стремлении кривизны пространства к нулю), при этом в геометрии Лобачевского кривизна отрицательна. Лобачевский разработал тригонометрию неевклидова пространства, дифференциальную геометрию и смежные задачи. На примере гиперболоида была наглядно представлена теория, когда через точку проводилось три прямые, не пересекающие данную прямую.
Однако эти новаторские идеи не были поняты современниками. Впрочем, как и сейчас их не все понимают, например, распространён миф, что в геометрии Лобачевского «параллельные пересекаются», но это не так.
В 1832 году опубликованный труд Лобачевского был представлен в Петербургской Академии наук. Но труд подвергся такой невежественной критике, что научный авторитет Николая Ивановича подвергся сомнению и он с трудом был избран ректором на новый срок, причём из-за петербургских профессоров ему так и не удалось защитить диссертацию.
Кстати, среди покровителей Лобачевского был почётный член Академии наук граф Михаил Николаевич Мусин-Пушкин, военный и общественный деятель, действительный тайный советник, сенатор, попечитель Санкт-Петербургского учебного округа.
Последние годы жизни учёного были тяжёлыми – умерла его дочь, он был отстранён от профессорской кафедры и от должности ректора, затем последовало разорение, его дом в Казани и имение жены были проданы за долги, умер его сын, он сам стал терять здоровье, но он изо всех сил участвовал в жизни университета.
Его последний труд «Пангеометрия» записывали под диктовку учёного, уже слепого, в 1855 году. Скончался 12 (24) февраля 1856 года в Казани.
С этих пор геометрия Евклида стала считаться частным случаем более широких теорий неевклидовой геометрии. Историческое и философское значение теории Лобачевского переоценить невозможно – началась новая эпоха в развитии геометрии, математики и физики. Её можно приравнять к теории относительности Эйнштейна. Когда-то последний каялся:
«Прости меня, Ньютон».
Так и Лобачевский мог бы сказать на полвека ранее:
«Прости меня, Евклид».
