RSS
30 августа 2017
Александровский стиль к началу царствования Николая Павловича достиг высшей точки своего развития. Это направление было блестяще исчерпано в течение четверти столетия целой плеядой крупнейших мастеров. Становилось ясно, что лучших вещей на этом пути уже не сделать, поэтому приходилось искать для новых вдохновений новые мотивы. Кроме того, значительно изменились условия жизни и повысились требования относительно удобств расположения помещений, условий света и т. п
Стало ясно, что это приближение во что бы то ни стало к типу храма, эти непременные колонны, портики, эти большие, гладкие плоскости — все это приносило с собою несовершенство плана и неудобства в жизни.
Еще одно обстоятельство, исходившее уже не от зодчих, а от заказчиков, играло роль в побуждении к созданию новых форм.
При Екатерине, так же как и при Александре I, главной задачей архитектуры было строительство широкое, парадное, грандиозное. Надо было застраивать новую столицу так, чтобы она могла соперничать с другими столицами мира. Постепенно этот пыл строительства стал остывать. Ко второй половине царствования Николая I прежний размах и ширина начали явно уступать умеренности в заданиях. Эта умеренность и обязательность приспособления к требованиям практической жизни сделали то, что фасады стали носить более раздробленный на этажи характер, оконные пролеты становятся больше и располагаются чаще, гладкой стены меньше, а наличников и карнизов больше,— словом, явилось общее измельчание и неразрывное с ним усложнение деталями. Где истинная большая сила — там простота, а там, где сила ослабевает, там простоты боятся и нагромождением лишних деталей пытаются замаскировать недостаток силы. Наконец, повсюду в Европе уже начало зарождаться то национальное движение, которое скоро заставило искать мотивы для новой архитектуры в своем родном искусстве. В Германии стали пробовать возродить готику и романский стиль, в России — древнерусский, допетровский. Но эти пробы были пока еще единичны, и во всеобщее увлечение они превращаются только позже. Пока же, чтобы уйти от классицизма начала XIX века, стали искать новые мотивы в Помпее и в раннем итальянском, преимущественно флорентийском, ренессансе.
Во Франции уже в 1820-х годах целый ряд мастеров пробует силы в этом новом направлении: Фамен, Дебрэ, Висконти, Леклерк и многие другие. В работах их уже ничего не осталось от классицизма начала XIX века,— это уже ренессанс. Правда, очень сухой, строгий, отнюдь не похожий на пышный ренессанс, который вошел во всеобщее употребление во всей Европе впоследствии, во второй половине XIX века, однако это уже не ампир.
В Германии в это время работает знаменитый Шинкель. С одной стороны, он делает такую строго классическую вещь, как «Старый музей», а с другой — пробует готику и строит в Потсдаме дом в раннем ренессансе. Его драматический театр 1821 года также носит явный характер желания уйти от классицизма в сторону ренессанса. Персиус строит в Потсдаме церковь в романском стиле. Там же, близ Сан-Суси, Хеффе строит оранжерею, которая сочетает в себе Помпею с ренессансом. Это же сочетание Помпеи с ренессансом, с преобладанием то одного, то другого привкуса, мы видим в большинстве работ Кленце: в Пропилеях в Мюнхене, в «Бефрайунгсхалле» близ Кельгейма, в мюнхенском Резиденц-дворце, так же как и в петербургском Новом Эрмитаже (Строгим классиком он является только в его Мюнхенской глиптотеке (1816) и в «Валгалле» около Регенсбурга).
Чтобы лучше разобраться, надо разделить мастеров николаевской эпохи на три группы. К первой, представителем которой можно считать Плавова, относятся те, которые меньше всего нарушили связь с прошлой александровской эпохой. Они сохраняют еще строгость и благородство этой эпохи и лишь постепенно вносят в свою архитектуру новые мотивы, чрезвычайно строго относясь к их выбору; к этой группе можно причислить и Стасова во второй половине его деятельности.
Ко второй группе, представителем которой следует считать Брюллова, относятся те, которые явно порвали с прошлым и идут новым путем и строят свою архитектуру на мотивах, навеянных Помпеей и ранним итальянским ренессансом. В этой группе, несмотря на ренессанс, остается все-таки какое-то тяготение к Греции и подготавливается уже то новое течение, которое впоследствии получило название «неогрек».
Наконец, к третьей группе, представителем которой следует считать Монферрана, относятся те, которые, внося новое в свое искусство, черпали мотивы только из ренессанса, и не раннего, всегда несколько наивного, а напротив — позднего, более зрелого, наиболее тяжелого. Эта группа подготовила для будущего настоящее возрождение ренессанса, и сам Монферран во второй половине своей деятельности был отнюдь уже не классиком, а представителем этого нового повторения в середине XIX столетия ренессанса XVI века. Монферран перебросил мост от классицизма к ренессансу и сам первый по нему пошел.
