Всеволод Михайлович Гаршин. 170 лет со дня рождения. Об известном петербургском писателе, облик которого запечатлён на таких исторических картинах Репина, как «Иван Грозный и сын его Иван» («Иван Грозный убивает своего сына») и «Не ждали», создателе символа туризма – образа Лягушки-путешественницы, любимом писателе Мейерхольда, в честь которого великий режиссёр принял православное имя – читайте в статье
Она думала всю жизнь и наконец изобрела новый, необыкновенный способ путешествия на утках; как у неё были свои собственные утки, которые носили её, куда ей было угодно; как она побывала на прекрасном юге, где так хорошо, где такие прекрасные тёплые болота и так много мошек и всяких других съедобных насекомых.
Всеволод Михайлович Гаршин родился 14 (2) февраля 1855 года в имении Приятная Долина в Екатеринославской губернии. Происходил из старинного дворянского рода, по преданию, идущего от мурзы Горши (Гарши), выходца из Золотой Орды при Иване III. Его отец, Михаил Егорович Гаршин, был офицером. Мать Екатерина Степановна (урождённая Акимова), дочь морского офицера, интересовалась литературой и свободно владела немецким и французским языками, оказала огромное влияние на сына. Воспитателем Всеволода был революционер П. В. Завадский, к которому впоследствии уйдет Екатерина Степановна. Семейные неурядицы скажутся на психическом здоровье будущего писателя, к тому же Всеволод и так был крайне нервным и впечатлительным мальчиком и не по годам развитым.
В 1864 году мать забрала девятилетнего сына в Петербург и отдала учиться в Санкт-Петербургскую 7-ю гимназию (на углу Большого проспекта и 12-й линии Васильевского острова, 34/5), она была преобразована в Первое реальное училище, по окончании которого в 1874 году поступил в Санкт-Петербургский Горный институт, который не окончил – началась война с Турцией.
Будучи пацифистом, и, считая, что он вынужден страдать на войне вместе с народом, Гаршин пошёл на войну как «кающийся дворянин». Поступил вольноопределяющимся в армию, участвовал в боевых действиях, получил ранение. «За отличие в делах» был произведён из унтер-офицеров в прапорщики и вышел в отставку.
Дебют писателя состоялся в 1877 году, когда вышел его рассказ «Четыре дня», посвящённый событиям Русско-турецкой войны. Рассказ при жизни писателя принёс ему большую популярность и был переведён на иностранные языки.
«Я спал долго, потому что, когда проснулся, была уже ночь. Всё по-прежнему: раны болят, сосед лежит, такой же огромный и неподвижный. Я не могу не думать о нём. Неужели я бросил всё милое, дорогое, шёл сюда тысячевёрстным походом, голодал, холодал, мучился от зноя; неужели, наконец, я лежу теперь в этих муках — только ради того, чтобы этот несчастный перестал жить? А ведь разве я сделал что-нибудь, полезное для военных целей, кроме этого убийства?
Убийство, убийца… И кто же? Я!
Когда я затеял идти драться, мать и Маша отговаривали меня, хотя и плакали надо мною. Ослеплённый идеею, я не видел этих слёз. Я не понимал (теперь я понял), что я делал с близкими мне существами».
Д. Святополк-Мирский писал:
«Сущность личности Гаршина в том, что ему был дан «гений» жалости и сострадания, такой же сильный, как у Достоевского, но без «ницшеанских», «подпольных» и «карамазовских» ингредиентов великого писателя. Дух жалости и сострадания пронизывает всё его творчество, количественно небольшое: около тридцати рассказов, вошедших в один том. <...> Нельзя сказать, что Гаршин великий писатель. Его манера слишком связана с годами упадка литературы. Техника недостаточна; даже в «Красном цветке» читателя сердят встречающиеся несоразмерности. Но со всем тем стиль его — чистый, сдержанный и искренний.»
Гаршин (вместе с Куприным) стал одним из первых русских авторов, работавших в особой художественной форме — новелле. Сам писатель резко высказывался о современной ему литературе:
«Бог с ним, с этим реализмом, натурализмом, протоколизмом и прочим. Это теперь в расцвете или, вернее, в зрелости, и плод внутри уже начинает гнить. Я ни в каком случае не хочу дожевывать жвачку последних пятидесяти-сорока лет, и пусть лучше разобью себе лоб в попытках создать себе что-нибудь новое, чем идти в хвосте школы, которая из всех школ, по моему мнению, имела меньше всего вероятия утвердиться на долгие годы. Ибо она-то и представляет чистое „искусство для искусства“ не в философском смысле этого слова, а в скверном. Для неё нет ни правды (в смысле справедливости), ни добра, ни красоты, для неё есть только интересное и неинтересное, „заковыристое и незаковыристое“».
В 1883 году женился на Надежде Михайловне Золотиловой, земском враче.
В 1883 году появился его рассказ «Красный цветок». Герой его, психически больной человек, считал, что мировое зло воплотилось в красном цветке в саду, и его необходимо сорвать. Рассказ стал одним из самых тонких в русской литературе образцов «глубокого психического погружения».
В рассказе «Художники» Гаршин рассуждает о роли художника, противопоставляя реальное искусство и «искусство для искусства».
Написал ряд сказок и рассказов для детей, среди которых выделяется «Лягушка-путешественница», где в форме народной сказки с грустным юмором повествуется, как героиня придумала необычный способ туризма и повидала мир.
В 1885 году вышло единственное крупное произведение писателя — повесть «Надежда Николаевна».
В 1883—1885 годах жил на 9-й Рождественской ул., 22; в 1886 году в доме Юсуповых на Невском пр, 84, кв. 52.
Был знаком с И. Е. Репиным, который высоко ценил одухотворённое лицо писателя, Гаршин стал моделью для нескольких работ художника: «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» (1883–1885), моделями для головы царевича стали Гаршин и в некоторой степени Владимир Менк; в картине «Не ждали» (1884–1888) Гаршин позировал для создания образа главного героя картины — возвратившегося из ссылки политического осуждённого.
С 1884 года Гаршина стало одолевать психическое заболевание, с каждым годом его припадки становились всё длительнее.
19 марта 1888 года Гаршин после беспокойной бессонной ночи вышел из своей квартиры в Петербурге (по одной из версий, он жил тогда в доме на Дмитровском пер., 5). По официальной версии он оступился и упал в лестничный пролёт, был отвезен в лечебницу Александровской общины сестер милосердия «Красного Креста» на Бронницкую улицу, 9. Через несколько дней, 24 марта, от полученных травм он скончался. Похоронен на Литераторских мостках.
Трагическая смерть писателя вызвала шок в обществе. Гаршин был широко известен во всей России особой чувствительностью к социальной несправедливости и одарён состраданием к «маленькому человеку». Был создан фонд для сооружения памятника, были опубликованы сразу два сборника, посвящённые памяти писателя. В одном из сборников Чехов опубликовал свой рассказ «Припадок», Антон Павлович писал:
«Рассказ совсем не подходящий для альманашно-семейного чтения, неграциозный и отдаёт сыростью водосточных труб. Но совесть моя по крайней мере покойна: во-первых, обещание сдержал, во-вторых, воздал покойному Гаршину ту дань, какую хотел и умел. Мне, как медику, кажется, что душевную боль я описал правильно, по всем правилам психиатрической науки.»
— Может быть, все вы и правы! — сказал Васильев, поднимаясь и начиная ходить из угла в угол. — Может быть! Но мне всё это кажется удивительным! Что я был на двух факультетах — в этом видят подвиг; за то, что я написал сочинение, которое через три года будет брошено и забудется, меня превозносят до небес, а за то, что о падших женщинах я не могу говорить так же хладнокровно, как об этих стульях, меня лечат, называют сумасшедшим, сожалеют!
Васильеву почему-то вдруг стало невыносимо жаль и себя, и товарищей, и всех тех, которых он видел третьего дня, и этого доктора, он заплакал и упал в кресло.
В честь любимого писателя Всеволода Гаршина выбрал себе имя при крещении Всеволод Эмильевич Мейерхольд (при рождении Карл Теодор Казимир Мейергольд).
На фасаде дома на Советской ул., 9, установлена табличка:
«В этом доме в 1883-1885 годах жил и работал русский писатель Всеволод Михайлович Гаршин»
