А музы не молчали

Давайте пройдём по залам музея с его директором Ольгой Герасимовной Прутт. Поднявшись на верхний этаж нового здания, построенного несколько лет назад специально для музея, мы очутимся в блокадном городе у входа в Александринский театр. В полумраке зимнего города вы увидите афишную тумбу и очередь … очередь не за хлебом, не за водой, а за билетам в театр.

Рассказывает Ольга Герасимовна: «В блокадном городе, где тысячи людей умирали от бомб, снарядов, голода и холода, работал Театр музыкальной комедии. Его спектакли шли в здании Александринского театра, потому что россиевская постройка обладала большим подвалом, который можно было переоборудовать в бомбоубежище. На подлинных афишах, отпечатанных в блокадном Ленинграде на желтоватой бумаге, вы читаете: «Летучая мышь», «Принцесса цирка», «Марица». Невероятно, но эти весёлые и, вроде бы, легкомысленные оперетты с огромным успехом шли в осаждённом Ленинграде.
                В зале было холодно, зрители сидели в пальто и шинелях, а на сцене актрисы танцевали в платьях с огромными декольте, с открытыми плечами и спинами. Анатолий Королькевич – один из ведущих солистов театра – вспоминал, что на голых спинах актрис от холода порой оставались красные следы от рук партнёров, но актрисы смеялись и обмахивались веерами, как будто им было жарко. Спектакли шли с огромным успехом".

Столетиями считалось неопровержимым утверждение: «Когда говорят пушки, музы молчат». Не до искусства людям в годы войны. Выжить бы, уцелеть, остаться с руками и ногами! Экспозиция музея не случайно начинается с рассказа о Театре музыкальной комедии. Пятьдесят лет назад вышла из печати небольшая книга А.В.Королькевича «А музы не молчали». В ней актёр рассказал о жизни актёров Театра музкомедии в Блокадном Ленинграде. И названием, и всем содержанием книги он опроверг, казалось бы, бесспорную истину. Название книги стало названием музея, экспозиция которого рассказывает нам о силе духа и о роли искусства, культуры в жизни народа, оказавшегося в экстремальных невыносимых условиях войны.

За стеклом первой витрины мы видим часть гримуборной Театра музыкальной комедии. На столе стоят флаконы духов, зеркало, лежит веер Лидии Колесниковой, на стене висят афиши, костюмы Зинаиды Габриэлянц и Лидии Колесниковой из оперетты «Баядера».

Ольга Герасимовна продолжает рассказ: Театр музыкальной комедии был не единственным коллективом, несущим голодающим горожанам свет, радость и высокое искусство. Соседние витрины рассказывают о работе театра Краснознаменного Балтийского флота: концертах Ансамбля песни и пляски КБФ, о Джаз-оркестре Николая Минха и театральных постановках;. О фронтовом цирке под руководством Евгения Гершуни, о семнадцати концертных бригадах Дома Красной Армии им. С.М.Кирова, о выступлениях фронтовых бригад Дома Военно-Морского флота и Пушкинского общества и др. Артисты добирались до передовой, давали концерты в самых немыслимых условиях. Случалось, что концерт прерывала вражеская атака. И артисты вместе с солдатами уже буквально оказывались «на передовой».

Шаг за шагом, от витрины к витрине начинаешь понимать, что в городе было много очагов культуры, в которых, говоря высоким стилем, «горел огонь света и истины». Проходя по залам музея, я попадал в блокадную библиотеку, в Союз Композиторов, в Дом Писателя, Большой зал филармонии...

Ольга Герасимовна: «Мы с вами попали в блокадную квартиру, где окна заклеены крест-накрест (в начале войны считалось, что наклеив бумажные ленты крест-накрест, можно уберечься от осколков стёкол, выбитых взрывной волной). Где важную часть занимает печка-буржуйка, которая согревала, на которой можно было приготовить подобие еды и вскипятить воду. Где не менее важное место занимает круглый громкоговоритель («тарелка» или «тарелочка», как тогда говорили). И действительно, Радио стало одним из символов города, доказательством того, что жизнь и в этих чудовищных условиях продолжается, что город не сдаётся. По радио давался сигнал воздушной тревоги, после которого передачи прерывались. Чтобы все знали, что радио не просто замолчало, в это время включался метроном. Это был «пульс блокадного города». Метроном вы тоже увидите в нашем музее».

Говоря о Блокадном Радио, нельзя не вспомнить о Блокадной Музе – Ольге Фёдоровне Берггольц, чей голос ленинградцы ждали и слушали, затаив дыхание. Книгу Ольги Фёдоровны с автографом: «Ребятам 235 школы со всем сердцем! Ольга Берггольц» мы увидим в одной из витрин. А рядом Блокадная книга Даниила Гранина и Алеся Адамовича с автографом Даниила Александровича.

Самые известные деятели культуры передали в дар музею свои вещи, книги, нотные автографы, музыкальные инструменты. Невозможно без волнения смотреть на партитуру Седьмой симфонии Шостаковича с дарственной надписью великого композитора и пятнадцатью автографами оркестрантов, участвовавших в блокадном исполнении симфонии в Большом зале филармонии. Здесь же мы видим скрипку, гобои, кларнет, трубу, валторну, тромбоны, тарелки , на которых играли музыканты в день ленинградской премьеры симфонии, даже барабанные палочки. Мы узнаем историю подготовки концерта: как собирали полуживых музыкантов из фронтовых оркестров и боевых частей, как шли репетиции, какие задачи пришлось решать дирижёру Карлу Ильичу Элиасбергу. Мы увидим фрак дирижёра, его блокадное удостоверение, часы, очки и дирижерскую палочку, которой он дирижировал в день премьеры Седьмой симфонии 9 августа 1942 года. А рядом экспонат, перед которым я долго стоял как заворожённый. Большой массивный том оркестровой партитуры Страстей по Иоанну И.С. Баха, раскрыт посередине и насквозь пробит осколком снаряда. Если бы он был пробит во время репетиции или концерта, музыкант должен был быть убит наповал …

Каждый экспонат приковывает внимание, и каждый – становится поводом вспомнить о хорошем человеке или о том как искусство: музыка, книги, театр, помогали выжить в нечеловеческих условиях. Помогали сохранить человеческий облик, не опуститься, выстоять. Я обратил внимание на кусок колючей проволоки, лежащий в витрине на книге Даниила Гранина, и Ольга Герасимовна рассказала, что её привёз с Невского пятачка профессор Герценовского института Марк Григорьевич Качуров. «Мы все у него учились», – добавила она.
                Ольга Герасимовна.

                "В блокадном Ленинграде издавались самые разные книги: сборники стихов, ноты отдельных песен и нотные сборники, книги о лечении раненных, брошюры о гигиене в условиях блокады (без водопровода и канализации) ... Книги играли особую роль в жизни детей и взрослых.

                Ребёнок блокадного Ленинграда, ставший в послевоенные годы сотрудником Публичной библиотеки и Института востоковедения – Юрий Васильевич Маретин – собрал уникальную коллекцию книг, изданных в блокадном Ленинграде. Юрий Васильевич написал рассказ о том, как чтение книг спасло его от смерти. В страшную зиму 1941-42 годов перестали работать школы. И Юра перестал выходить на улицу. Родители, уходя на работу, укутывали его во всё самое тёплое. Папа клал ему книжки и давал задание: «Читай». И оставшись один в промёрзшей квартире, он читал. Нельзя было пропустить ни странички. Как ни кажется невероятным, внимательное сосредоточенное чтение поддерживало ребёнка, придавало ему силы. Когда он немного окреп и смог писать, папа стал давать ему тетрадочку и говорил: «Выписывай фамилии героев». Когда силёнок немного прибавилось, отец сказал: "Теперь ты можешь писать о том, что случилось в книге, что тебе понравилось». Так книга спасла его. Весной, когда заработали школы, Юра пошёл в школу. Выяснилось, что многие дети также зимой читали книги, и чтение спасло их".

                В экспозиции музея представлены не только книги, но и журналы, плакаты, листовки, изданные в блокадном Ленинграде. Среди них 3-й номер журнала "ЛЕНИНГРАД" за 1942 год. Пожалуй, сегодня уже нужно объяснять, что изображено на обложке журнала. На рисунке городская крыша, вдали виднеется силуэт Петропавловской крепости. Ночное небо прорезают лучи прожекторов. Сейчас такие лучи мы привыкли видеть в Петербурге в праздничные вечера перед началом фейерверка или лазерного шоу. Но в блокадном Ленинграде прожектора не украшали город, а старались поймать и осветить вражеский бомбардировщик, чтобы зенитчики увидели его и смогли вести прицельный огонь. И три подростка на крыше отнюдь не любуются зрелищем, а дежурят на крыше. Фашисты сбрасывали на город тысячи зажигательных бомб. Небольшие по размеру, попав на крышу дома, они становились причиной разрушительных пожаров. Чтобы предотвратить пожары, во время авианалётов на крышах дежурили старики, женщины, подростки. Огромными щипцами они должны были схватить такую «зажигалку», бросить в песок, заготовленный для этого и засыпать песком сверху. В соседней витрине мы видим сборник стихов Николая Тихонова "ЛЕНИНГРАДСКИЙ ГОД. МАЙ 1942-43". Изданная в 1943 году книга богато иллюстрирована Виктором Морозовым. О том, как эта книга попала в музей и об автографах, которые её украшают, читайте в следующем номере журнала.

                В блокадном городе было издано много карманных брошюр с новыми песнями. Эти брошюры в несколько страничек на тонкой бумаге умещались в кармане гимнастёрки. Они мгновенно распространялись среди бойцов и горожан, а песни исполнялись по радио и подхватывались всеми. В музее представлены брошюра и автограф песни "В землянке" Константина Листова. Несколько послевоенных поколений пели эту песню и знали её наизусть.

                Печатали типографии и особые документы. В одной из витрин мы видим Удостоверение к Медали "За оборону Ленинграда". На левой странице удостоверения размещено только что сочинённое Вадимом Шефнером стихотворение. В той же витрине рядом – фотография поэта. Худой до изнеможения солдат в куцей шинели – Вадим Шефнер снят на фоне Выборгского замка. (Выборг был взят советскими войсками в июне 1944 года). Типографии печатали плакаты, призывавшие громить фашистов, напоминавшие о строгой экономии тепла. Печатали знаменитые «ФРОНТОВЫЕ ОКНА ТАСС». В этих плакатах работали лучшие художники и писатели. Одно «ОКОН ТАСС», рассказывающее о разрушениях зданий ленинградских театров и музеев, о гибели детей, вы можете увидеть в экспозиции музея.
                Издательства и типографии блокадного города обращались не только к ленинградцам и защитникам города. Было выпущено немало плакатов и листовок, адресованных немецким и финским солдатам. На некоторых из них изображены классики немецкого искусства И.С. Бах, И.В. Гёте, даже знаменитый немецкий дипломат О. фон Бисмарк. Они оказались «по другой стороне от линии фронта» от немецких солдат, и поддерживали силы защитников Ленинграда. Об этом говорит и письмо с фронта. Восемь коротких строчек на обрывке листа из блокнота.

"14.03.43

 Привет дорогая мамка!

Жду от тебя весточки. Я сейчас читаю Гете. Пойми – драмы Гете на фронте!
Здесь в землянке, в 400 м от фрицев. В этом столько смысла!

Хочется спать. Я кончаю

Целую, Лев.»

Автор письма – Лев Жаков. На фронте в промежутках между боями он поддерживал душевные силы, читая немецкие драмы!

            Ольга Герасимовна:

"Вот ещё одна из множества историй, услышанных нами от блокадников и их детей, о том, что значили для солдат письма родных. Татьяна Георгиевна Орбели вспоминала, что её отец - виолончелист, воевал на самых опасных участках фронта. Знаете, почему он остался жив? - Потому что мама ему каждый день писала письма. Каждый день! Каждый день!

Бойцы с фронта тоже поддерживли своих родственниках письмами. Однажды к нам в музей пришла Екатерина Николаевна Боярская. Дочь выдающихся ленинградских актёров Николая Боярского и Лидии Штыкан, она принесла документы, письма, награды своих родителей. Мы экспонируем одно из фронтовых писем Николая Боярского. Он писал маме короткие письма, в которых было главное для любой матери: жив, здоров … "

Вглядитесь в эти строки, написанные в ноябре 1944 года, когда Победа уже казалась не такой далёкой. Как много людей: солдат и мирных жителей отдали свои жизни, чтобы приблизить эту победу. Помните об этом.