К 20-летию журнала "АВТОБУС". Кирилл Манжула, часть 1.

Мы не раз публиковали интервью с художниками и музыкантами, реставраторами и директорами музеев. Но ещё ни разу не брали интервью у журналистов. Кто-то скажет: журналисты сами берут интервью, зачем у них-то его брать? и будет неправ.
Во-первых потому, что настоящий журналист должен обладать обширными знаниями и быть яркой личностью.
Во-вторых потому, что уже довольно многие читатели журнала прошлых лет, публиковавшие на наших страницах свои первые заметки, закончили факультет журналистики и начали свой путь журналиста.

Как становятся журналистами, что нужно делать, чтобы поступить на журфак? Как надо рассказывать о происходящих событиях? Должен ли журналист иметь своё собственное мнение или быть только зеркалом, отражающим происходящее? Эти вопросы интересуют многих из вас, и редакция решила взять интервью у известного, но молодого журналиста.

Уже много лет я веду передачи на Радио «Эхо Петербурга» вдвоём с интеллигентным, разносторонне образованным и остроумным журналистом Кириллом Манжулой. И я всегда с большим интересом слушал интервью, которые Кирилл брал у знаменитых политиков и музыкантов, актёров и кинорежиссёров.

Естественно, я решил взять интервью именно у него.

Игорь Воеводский. Кирилл, сегодня мы с Вами поменялись ролями: в наших передачах Вы задаёте вопросы, а я отвечаю. Нынче моя очередь задавать вопросы. Это первое интервью, которое Вы не берёте, а даёте?

Кирилл Манжула. Нет, не первое. Однажды я давал интервью университетскому журналу (делали публикацию о выпускниках), потом паре других СМИ.  Пока я не очень привычно чувствую себя в этой роли.

ИЭ. Ну вот и попробуйте. Поскольку журнал адресован подросткам, важнейший из вопросов, над которыми они ломают голову: чем заняться в жизни, кем быть? Когда Вы решили, что станете журналистом? Были для этого какие-то предпосылки в Вашем детстве?

КМ. Не могу сказать, что в детстве у меня были предпосылки к занятиям журналистикой. В детстве я мечтал стать писателем, потом историком, потом кинорежиссером. А поскольку так сложилось, что ни то, ни другое, ни третье мне не удалось реализовать, то складывая всё, я увидел, что это всё тянет на занятия журналистикой. Поскольку журналистика связана со словом, и прежде всего со словом письменным, то это отчасти было воплощением моих детских мечтаний.

В раннем детстве я любил сочинять сказки и рассказывать их другим. В детском саду воспитательницы сажали меня в центр группы и уходили, а я рассказывал детям  сказки собственного сочинения.

Я рано начал читать. В школе я особо увлекался двумя предметами: литературой и историей. Историей – чуть попозже, а сначала меня увлекала литература, и я хорошо писал сочинения. Я много читал. Может, время такое было, мы все много читали.

А в средних и старших классах я увлекся историей. Очень активно ей занимался, выискивал исторические книги, сведения. А два последних класса у меня оказались связаны с театром. В конце 1980-х – начале 90-х возник такой проект Театрального института в школе № 203, где я учился. Она находилась у кинотеатра «Спартак» (ныне здание  кинотеатра вернули лютеранской церкви; а школу расформировали). Школа была гуманитарной направленности.

У нас была сокращена программа по точным наукам и увеличена программа гуманитарная. Целый день был выделен для посещения музеев. Мы ходили по Русскому музею и по Эрмитажу с одним профессором. Часами стояли у картин и «вникали» в них, он нам много рассказывал, мы обсуждали каждую картину. И ещё был целый день посвящён «малым лекциям» Театрального института – по истории русского театра, зарубежного, по литературе. Их читали преподаватели института.

Предполагалось, что мы пойдем потом напрямик в Театральный. Многие пошли. Но я не пошёл… Даже не пытался. У меня ещё ветер был в голове… свои были предпочтения…

ИЭ. То есть не потому не пошли, что боялись, что не поступите?

КМ. Нет, нет! Я не видел себя актёром. Вот по части режиссуры появлялись какие-то желания, потому что на занятиях мы много говорили о кино, обсуждали фильмы. В свои 15-16 лет я пересмотрел огромное количество киноклассики и заразился кинематографом. Хотя сейчас думаю, что пятнадцатилетнему подростку фильмы Бунюэля или Пазолини смотреть ещё рановато. Я сейчас так думаю, глядя на своего сына…

ИЭ. Но тогда вы так не считали?

КМ. А как я мог тогда считать? Тогда мне всё было в новинку, было в диковинку, всё было интересно. Тогда в этом возрасте мы читали книги, которые только что появились и которые я сейчас своему четырнадцати-пятнадцатилетнему сыну не дал бы. Но тогда мы всё это читали. Тогда, в конце 80-х – начале 90-х в страну просто хлынуло много литературы, которая раньше была недоступна. То же самое и с кинематографом. Я, как говорил, пересмотрел огромное количество фильмов, мы читали и смотрели всё подряд. Тогда я и начал формировать основную часть своего культурного «багажа»… то, что касается литературы и истории…

ИЭ. Давайте зафиксируем возраст. Уже в 15-16 лет вы набрали максимальное…

КМ. Когда я стал набирать?.. Можно сказать, что я подходил не спеша к этому, но именно в это время – в 15-16 – я с головой окунулся во всё. Благодаря атмосфере, в которой я находился, благодаря окружению, которое вокруг меня сложилось – ребятам, с которыми учился – не простым ребятам с точки зрения творческих амбиций.

У нас был необычный класс. В него набирали ребят со всего города, чтобы поступить, мы сдавали экзамены. К этому добавьте педагогов из Театрального института. У нас создалась там своя творческая «тусовка». Что особенно важно – на нас ещё влияло время. Это было непростое время – эпоха перед развалом Советского Союза. Мы тогда окунулись в происходящие события. Помню, как вместо урока химии мы смотрели по телевизору I съезд депутатов… выступление Сахарова. Сидели в кабинете химии и, бросив уроки, смотрели вместе с преподавателем…

ИЭ. Вас тогда все это  интересовало?

КМ. Конечно! Мы пытались осмыслить происходящее. Я сейчас понимаю, что благодаря всему этому я и сформировался как личность. Весь мой багаж пригодился. Сказалась и моя любовь к истории, ведь она никуда не ушла и сейчас, я по-прежнему увлекаюсь ею.

ИЭ. А из ваших одноклассников, тех, кто в такой общественной и творческой «лаборатории» оказался тогда – кто чем занимается сейчас?

КМ. Многие ушли в Театральный учиться. Некоторые работают сейчас в театре. Не могу сказать, что кто-то себя особенно проявил в режиссуре или в актёрской профессии, но существуют на крепких позициях. Среди других друзей, которые не учились в этом классе, есть и известные артисты, режиссёры. Но чтобы кто-то вышел в «звёзды»… Нет. Тяжёлое было время в этом плане. С одной стороны, всё было очень интересно, а  с другой – мы были с каким-то… разорванным внутренним сознанием, разорванным культурным пластом.

ИЭ. В каком смысле?

КМ. Несмотря на то, что мы постоянно задавались разными вопросами, всем интересовались (а у нас были хорошие преподаватели, которые нас учили задавать вопросы и искать на них ответы, преподаватели нам многое дали, многое объяснили) – так вот, все-таки мы выросли в советское время. Я закончил школу в 1991 году… Вот в чём дело!..

Ты был воспитанником советской школы. Хорошей – но все-таки советской. И вдруг – ты выходишь из школы – и мир вокруг рушится. Всё, на чём ты строил свое личностное основание – всё рухнуло мгновенно. Многие увлеклись  предпринимательством. Не потому, что так уж хотели зарабатывать, а потому, что это было в новинку. Многих закрутила та жизнь очень сильно. И я прекрасно понимаю, что живи я в другое время, я бы так не кидался из стороны в сторону. После 1991 года чем я только не занимался, где я только не работал!

ИЭ. Ну расскажите!..

КМ. Во-первых, я решил никуда не поступать после школы, потому что не мог для себя определить, куда я могу пойти учиться, так всё вокруг менялось и кипело. Я работал около года скорняком, точнее, помощником скорняка – шил шубы.

ИЭ. Вам был интересен процесс или интересно было, что вы вдруг стали зарабатывать деньги?

КМ. Всё было интересно! Всё! Конечно, деньги на карманные расходы я зарабатывал и до того… Я занимался какими-то ремонтами, я работал в ларьке ночным продавцом (это я говорю пока о своей жизни в Петербурге). Потом я всё-таки поступил, под давлением моих родителей, в совсем неинтересный, на мой взгляд, ВУЗ – в Гуманитарный университет профсоюзов. Учиться мне было там неинтересно. Но тут я  женился…

ИЭ. На какой факультет Вы поступили?

КМ. Культурология.

ИЭ. Вы женились и поступили или – поступили и женились?

КМ. Поступил и женился. В 1992-м я поступил в университет и тогда же женился. Но я  проучился недолго, мы разошлись с женой, и я уехал из России. Не потому, что мне вдруг плохо стало жить здесь, а просто захотелось чего-то новенького. Я поехал в Израиль. И там продолжил пополнять свой духовный «багаж».

Я стал снимать любительские фильмы. Работал ночами на заправке, зарабатывал деньги. Там же ночью в свободное время писал сценарии, на заработанные деньги брал в аренду кинокамеру, монтажный столик, и мы с друзьями ездили по стране и снимали фильмы. Зачем мы это делали, одному богу известно.

ИЭ. Фильмы сохранились?

КМ. Да, но они ещё в старом, не цифровом формате.

ИЭ. Что Вы снимали? Жизнь? Природу?..

КМ. Это были полу-игровые фильмы. Оглядываясь назад, я думаю, что мне тогда хотелось понять:

- кто мы такие?
- почему мы такие?
- чего мы ищем?

А мы искали постоянно. Мы жили не по заведённому графику. В фильмах наших не было выстроенной канвы, выстроенного сюжета, но был герой, который постоянно что-то искал. Мы использовали для этого разные приёмы – и визуальные, и литературные, и музыкальные (в фильмах было очень много музыки). Сейчас мне их интересно смотреть. Возможно, если б я продолжил это дело, у меня были бы перспективы в этом плане. Но мне было просто интересно, я не знал, зачем я это делал. Я не пытался их продвигать, посылать на всякие фестивали любительских фильмов. Я их показывал в своём кругу.  

Тогда же я очень сильно увлёкся фотографией. До безумия. Я все деньги тратил на съёмку фильмов и фото. Потому что тогда ещё существовала плёночная аппаратура. Цифровая техника тогда только начиналась, и я серьёзно не воспринимал её. Снимал по старинке. И неплохо фотографировал, как мне говорили. Много фотографировал.

ИЭ. Это тоже сохранилось?

КМ. Да, много. Когда я потом вернулся из Израиля и поступил в университет на журналистику здесь, в Петербурге, то я записался ещё на спецкурс по фотографии. Мы даже устраивали выставки при университете. Но сейчас я уже не занимаюсь фотографией.

ИЭ. Сейчас просто некогда?

КМ. Да. Но тогда я занимался очень много. Много писал, много снимал кино, очень много фотографировал. Пожалуй, из всего, чем я тогда занимался, фотография получалась лучше всего.

ИЭ. А ещё какими профессиями Вы владеете?

КМ. Я менял профессии как перчатки. Я очень много где работал в Израиле, но уже для заработка, чтобы снимать. Был охранником, работал каменщиком, мостил дворы в Иерусалиме. Кем я ещё работал?.. Работал в ресторане: начинал с мойщика  посуды, дорос до помощника повара во французском ресторане в Иерусалиме. Научился готовить…

ИЭ. Так Вы ещё и неплохо готовите?

КМ. Можно так сказать. Любое  занятие требует особого творческого отношения к себе. Если ты творчески к чему-то подходишь, то, во-первых, дело интересным становится, а во-вторых… во-вторых оно получается.

А ещё я подрабатывал фотографом, снимал русско-язычные группы туристов, которые приезжали в Израиль. Грузчиком работал. Тяжёлая работа, но хорошо оплачиваемая. Потому что тяжёлая. Мы перевозили квартирную мебель, а летом было очень жарко. Молодой был. Много было сил.

ИЭ. А в армии Вы служили?

КМ. В армии я служил в Израиле, два года. В Израиле нельзя «отмотать» от армии. И никто к этому не стремился, там считалось почетным служить в армии Израиля. Многие стремились туда. Некоторые даже пытались попасть в боевые части. Я не служил в боевых частях. В то время боевых событий и не происходило. Я в боевые части не стремился, но и не старался «откосить» от армии, чтобы быть чистым перед Израильским государством и перед Российским.

По договору тогдашнему между нашими государствами – если ты отслужил срок в израильской армии, то в России это засчитывалось, и здесь тебе служить не надо было. Поэтому когда я вернулся в Россию, я представил в военкомат документы о службе, и мне её зачли…

ИЭ. Так. Вы отслужили в армии… Что было дальше?

КМ. Я отслужил и понял, что хватит заниматься ерундой (ерундой – в кавычках), то есть хватит набирать багаж. Пора  набранное во что-то выплеснуть. Я попробовал поступить в Киношколу Иерусалима. Но понял, что «с кондачка» это не получится. Нужно года три «помучить» приёмную комиссию, чтобы доказать, что ты готов учиться. Потому что с первого раза поступить мне не удалось. Язык я знал, но понял, что это не тот уровень, который требовался и что у меня нет времени. Я решил, что пора возвращаться в Россию. И тогда я задался вопросом: куда я хочу поступать?

Я хотел заниматься кинорежиссурой. А учиться кинорежиссуре надо в Москве. Ехать снова в какую-то другую страну не хотелось. Очень не хотелось. И тогда возникла мысль о журналистике, потому что для тогдашнего меня эта профессия объединяла много моих интересов. И попытка осознать мир, в котором я живу сейчас и здесь. И исторические мои увлечения. Это и литература, поскольку без владения словом в журналистику идти бесполезно. Будь ты даже радио- или тележурналистом, ты имеешь дело с печатным словом. И увлечение политикой, наверное, тоже важны.

И я решил поступать в Петербургский университет на факультет журналистики. В мае я приехал, в июне я уже поступил. И здесь я был абсолютно целенаправленным студентом. Я поступил не на заочное, не на вечернее, а на дневное отделение… Мне было уже 28-29 лет. А я учился с восемнадцатилетними ребятами. Надо сказать, что в Израиле есть негласное правило – выпускник школы никогда не идёт сразу дальше учиться. Во-первых, он служит в армии… Но и после армии ребята ещё не идут учиться. Они едут путешествовать по Европе, по Америке, на достаточно долгое время. Они идут куда-то работать, чтобы заработать на это путешествие. (Государство выдаёт достаточно серьёзную денежную сумму после окончания службы в армии). Должно пройти много времени после школы, прежде чем ты выберешь, чем будешь дальше заниматься.

Я прочувствовал это, глядя на восемнадцатилетних ребят, которые учились со мной на первом курсе. Потому что большинство из них  выбрали эту профессию не вполне осознанно. Это не значит, что они не стали журналистами, но им было тяжело, потому что они тогда не понимали, чем они занимаются и для чего это им нужно. О многих предметах они говорили: «Да зачем это, господи! Как это поможет в моей жизни?» А я смотрел на них и понимал, что научить меня здесь могут. И я учился. Учился с удовольствием. Мне это нравилось.

Потом я женился второй раз, у меня родился сын, и я пришёл на «Эхо Петербурга». Пришёл ещё в годы учёбы.

ИЭ. Как вы попали  на «Эхо»?

КМ. Каждый студент журфака должен был пройти летнюю практику в каком-нибудь СМИ в городе. Был отдел практики на факультете, который предлагал место для практики или ты мог выбрать его сам. В начале лета я был в раздумье, куда пойти. Был конец третьего курса. И я встретил однокурсницу, которая сказала, что в Редакции радиостанции «Эхо Москвы» в Санкт-Петербурге с удовольствием принимают студентов на практику. Я позвонил, пришёл… Это было 1 августа в 2005 году. А 1 сентября 2005 года мне предложили остаться в редакции. Меня вызвало руководство, и мне сказали: «Вы нам подходите. Хотите – оставайтесь. Мы Вам назначим испытательный срок». И 1 ноября я уже был зачислен в штат. Так и получилось, что ещё учась, я стал штатным журналистом.

Полностью интервью опубликовано во 2-м номере журнала "АВТОБУС" за 2015 год.

Вы можете купить электронный вариант любого номера 2015 года прямо у нас на сайте.